Мария Пиотровская, учредитель Ассоциации родителей и детей с дислексией, стала одной из первых, кто публично озвучил проблему дислексии. Публикуем интервью с Марией о первых признаках дислексии и о том, как правильно должны себя вести родители, столкнувшиеся с этим вопросом.
.jpg)
Дислексия – это не болезнь, а нарушение письменной речи, оно проявляется в особых сложностях овладения чтением и письмом. Если ваши дети плохо учатся, это не приговор – им можно помочь. Наличие дислексии требует особого подхода и помощи специалистов. Будучи мамой ребенка с дислексией, Мария начала с изучения этого вопроса с целью помочь дочери Ксении и продолжила, создав Ассоциацию родителей и детей с дислексией. Команда проекта сфокусирована не просто на локальной помощи детям, а на работе на законодательном уровне.
- В прессе приводится следующая мировая статистика: у каждого десятого учащегося есть симптомы дислексии. Проводятся ли подобные исследования в России?
Больших статистических исследований в России, к сожалению, не проводилось. Есть отдельные попытки ученых рассчитать данную величину. Но, как правило, масштаб этих исследований невелик, поэтому их результаты нельзя считать вполне репрезентативными. Мы ссылаемся на международную статистику. Однако министр просвещения Ольга Юрьевна Васильева называет следующую цифру – порядка 64% детей приходят в 1-й класс с низкой степенью готовности к обучению и могут иметь в дальнейшем дислексию, дисграфию и дискалькулию.
- В каком возрасте можно выявить дислексию у ребенка, и в чем ее признаки выражаются в первую очередь?
Для детей разного возраста существуют тесты, на основании которых можно увидеть проблему. По тому, как дошкольник рисует или говорит, например, можно обнаружить предрасположенность к дислексии или дисграфии. Но определить их наличие можно только тогда, когда появляется навык чтения и письма. В первом классе, при наличии определенных симптомов, он может попасть в так называемую «группу риска». Но пока не закончено обучение грамоте, такой диагноз не поставят ни в одной стране мира.
Я сама – мама ребенка с дислексией. И на примере моей дочери могу сказать: когда в 6 лет мы учились читать, я замечала, что ребенок не видел целиком слово, выпадали отдельные слова из предложений – то окончание не так прочитает, то фразу. Особенно это заметно тем родителям, которые сами таких проблем не имели.
- Страшно ли для родителя услышать слово «дислексия» в России? Правда ли, что бывают ситуации, когда родители под влиянием общественного мнения осознанно закрывают глаза на диагноз, чтобы не вешать на ребенка ярлык?
К сожалению, да. На данный момент система образования не учитывает особенности детей с дислексией. Мы на днях встречались с московским правительством, где все убеждены, что, если есть ресурсные школы (школы с дополнительным финансированием со стороны субъекта РФ) и некоторое количество детских садов для детей с особенностями речевого развития – проблема решена. Но в самих ресурсных школах преподаватели жалуются, что нет методик диагностики, специальных пособий для обучения, система льгот не работает. Присутствия логопеда в школе добиться сложно. В итоге проблема «запускается», и в дальнейшем ее становится все сложнее и сложнее решить.
Что же касается отношения родителей… Во-первых, получение льгот возможно только по справке ПМПК (психолого-медико-педагогическая комиссии). А любой родитель всячески избегает экспертизы ПМПК, так как боится последствий в будущем или ненужных разговоров. При этом мало кто знает, что справка, полученная от этой комиссии, действует только на период обучения в школе и дает льготы на экзаменах.
Во-вторых, скажем честно, для маленького ребенка процедура обследования на ПМПК – это нелегкая ситуация, особенно если это обследование проводится формально, подобно конвейеру. Если бы методика обследования была более легкой и комфортной, было бы замечательно, потому что в этой ситуации крайне необходимо мнение профессионала.
В-третьих, в России люди очень плохо осведомлены о проблеме. Если родитель не знает о дислексии, о том, что это она имеет нейробиологическую природу и требует занятий со специалистами, он не сможет помочь ребенку. Мы проводили соцопрос, в результате которого выяснили, что две трети населения знать не знают о таком явлении, как дислексия, вообще. Это порядка 40 000 опрошенных по всем федеративным округам, 32 000 специалистов. Исследование проводилось силами исследовательского агентства МАГРАМ по инициативе нашей Ассоциации и при финансовой поддержке фонда «Наше будущее» В.Ю. Алекперова.
Сейчас мы ожидаем получение прав на результаты этого исследования.
- Будучи мамой ребенка с дислексией, расскажите, как следует вести себя родителю, проживающему, например, в Москве, и выяснившему, что у его ребенка дислексия. К каким специалистам в первую очередь стоит обращаться, какие действия предпринимать?
Если родители внимательно относятся к ребенку, то, видя, что он не успевает в школе, они начинают метаться в попытках ее сменить, а это первый признак, на который следует обратить внимание. Все время кажется, что в школе обижают, не тот педагог, не так объясняют. Другая ситуация: родители сильно заняты, они бывают даже не в курсе происходящего и только ругают ребенка за плохую успеваемость.
В первую очередь необходимо идти к специалистам: логопеду и нейропсихологу. Если проблема определена, следующий шаг — ПМПК. Я всегда привожу пример: заболел ребенок — вы идете к врачу. Вот и здесь то же самое.
- В одном из интервью вы рассказывали, что с 5 класса перевели свою дочь Ксению на домашнее обучение. А как вы считаете, могут ли дети с дислексией комфортно чувствовать себя в обычной школе и в обычных классах?
Это будет зависеть от возраста, школы, класса и, самое главное, педагога. Если это начальная школа и у ребенка один преподаватель, ему, может быть, будет легче. Очень важен социальный состав класса, какие в нем учатся дети. И, конечно, педагог должен знать и понимать, что такое дислексия, должен быть толерантен. Если учитель не проецирует недоброжелательное отношение, и дети не будут так реагировать.
В начальной школе один педагог ведет класс, и у него складывается более полная картина по каждому ребенку — тут легче понять, когда есть сложности. В 5 классе так не получится, потому что появляется много педагогов-предметников. И если кто-то из них не будет знать о дислексии, ребенок начнет отставать от программы по одному предмету, а следом потянутся проблемы и в остальных.
Сейчас наметилась такая тенденция: детей выводят из обычной дневной школы, переводят на домашнее обучение. Родители сами между собой формируют некое подобие класса из 3-4 детей, сами приглашают к себе специалистов – нейропсихологов, логопедов и репетиторов. Дети получают ту же образовательную программу, что и в обычной школе, но занимаются либо дома, либо в арендованных для занятий помещениях. При этом все промежуточные и итоговые аттестации они сдают в школе, к которой территориально привязаны, и получают соответствующий документ об образовании. Плюс – такие дети полностью социализированы.
Важно знать, что если у ребенка диагностирована дислексия, ему в первое время нужно помогать читать. И в этом случае аудиокниги, видео- и аудиоуроки в интернете – это спасение. Но тут есть еще один нюанс – так называемая «короткая память». Если выстраивается ассоциативный ряд, то ребенок запоминает информацию. В противном случае возникают сложности, так как как дети с дислексией мыслят скорее образами. К примеру, у меня ребенок иностранный язык на слух изучал очень быстро.
На самом деле, такой формат обучения очень распространен в США, особенно среди детей-спортсменов. В Штатах обучение home schooling даже более предпочтительно.
- Сколько лет сейчас вашей дочери Ксении? Расскажите, как она изменилась после начала работы со специалистами и домашнего обучения?
Сейчас ей 16. Мы несколько лет назад перешли на домашнее обучение, и около года у Ксении заняла адаптация к новой системе – в первую очередь потому, что ей было достаточно сложно абстрагироваться от обид, накопленных в школе. Хотя она – сильный человек! На Неделе дислексии Ксения рассказывала как раз об этом. О том, что нужно попытаться поверить в себя – что ты действительно можешь, что тебе не надо ни с кем себя сравнивать, что у тебя своя траектория движения: здесь ты сильная, здесь слабее, значит надо побольше заниматься. Благодаря такому индивидуальному плану у ребенка абсолютно изменилось отношение к себе и появилась ярко выраженная уверенность.
.jpg)
- Известно, что у многих гениальных людей была дислексия. Кого бы вы привели в пример в первую очередь?
Ричард Бренсон, Илон Маск, Альберт Эйнштейн, Леонардо Да Винчи, Ганс Христиан Андерсен, Уинстон Черчилль, Орландо Блум, Шер, Стивен Спилберг, Никола Тесла, Стив Джобс, Пабло Пикассо и множество других.
- В 2016 году вы учредили Ассоциацию родителей и детей с дислексией. Можете вспомнить, какие цели вы ставили перед собой на тот момент? И как они изменились сейчас?
Цели у нас изначально были достаточно амбициозные, и они не изменились. Если вначале я думала, что достаточно открыть центр, что-то на нем апробировать, а потом уже эти результаты передавать куда-то наверх, то потом я поняла, что такая тактика не работает. Эту поддержку получит за деньги максимум 100-150 человек.
Я подумала, что это неправильно, и у меня возникло амбициозное желание изменить систему образования, чтобы она работала так, как давно уже работает в других странах. Чтобы была система льгот при обучении для детей. К примеру, сейчас у нас выходит методическое пособие, которое нашим специалистам по нашей же инициативе заказало Министерство просвещения. Эта методичка будет отправлена во все школы, она включает в себя рекомендации по работе с детьми от момента диагностики до учета особенностей обучения.
- В 2015 году вы оставили пост председателя совета директоров банка «Ренессанс Кредит», решив посвятить основное время обучению дочери и (позже) благотворительности. Не возникало ли у вас желания вернуться к карьере?
Во-первых, банковская система сейчас иная, нежели та, в которой я работала. Второй момент – в банковской сфере у меня было 25 лет рабочего стажа, и на тот период многое было сказано.
А с Ассоциацией получилась настолько серьезная и всеобъемлющая история, что сейчас она требует моего участия. Я изначально не планировала полностью уходить только в работу Ассоциации. Я искала способ помочь своей дочери, начала разбираться в проблеме и поняла, что это не единичный случай. Встал вопрос – как эту проблему решать? Стало понятно, что необходимы решения на законодательном уровне, то есть нужно не просто донести информацию до родителей, специалистов, рассказать, как работать с дислексией – надо разрабатывать комфортные диагностические процедуры, проводить скрининги, открывать центры, способствовать появлению логопеда в каждой школе, апробировать новые методики и учебники, обеспечивать льготы для детей с дислексией. Пока реализация идет, есть проекты, есть драйв, я понимаю, что меня поддерживают серьезные люди – я очень признательна всем тем ученым, которые поверили в нашу инициативу и стали с нами работать. И обмануть это доверие и надежды людей невозможно. Мне кажется, я больше смогу сделать здесь, чем в банковском секторе. Если кто-то предложит интересный проект, буду думать, но точно от текущей деятельности не откажусь.