Ксения Вагнер – о чрезмерном увлечении ранним развитием, родительских амбициях и судьбах с детства перегруженных детей.
У Ванечки глаза – два куска летнего неба. Голубые и ясные, сплошной свет. Один, правда, слегка дергается. Не то чтобы страшно, но заметно. И под обоими – круги, такие же небесно голубые, как глаза. Ванечка ходит в первый класс, на фехтование, танцы, рисование, учит два языка и нотную грамоту. Гулять Ванечке некогда – в 7 вечера только кончаются кружки, а еще надо делать уроки, школьные и кружковые соответственно. Ванечке 6 лет. Ванечкиной мамы никогда нет дома, потому что она все время возит его с кружка на кружок. А пока он занимается, шопингует.
Юлечка в 5 месяцев занималась «математикой с пеленок». Сейчас ей три года. Она ходит на балет (где все худышки, а она – «толстенькая»), гимнастику, языки, ну и в сад соответственно. Из сада Юлечка регулярно приносит температуру, иногда под 40. Но Юлечкину маму это не тревожит. Ничего, все ходят, и Юля будет ходить. И на балет со своей широкой костью, и в сад, который ненавидит. Жизнь не сахар, надо себя преодолевать. В институте Юлечкина мама пять лет высиживала красный диплом, за что в узких кругах была названа железной жопой. Ей очень хотелось стать известной, успешной и богатой. Ничего из вышеперечисленного красный диплом не принес, но у Юлечки, конечно, все будет иначе.
А чтобы это гарантировать, надо приучать Ее к этому безжалостному миру, миру побед и жесткой конкуренции, уже сейчас. Бросать в бездну трудностей и не любимых дел, едва сняв памперс, – потому что после трех, как известно, уже поздно. Юлечкина мама уверена, что такое воспитание сделает Ее дочь упорной и выносливой, гвозди бы делать из этих людей. В реальности у девочки уже в три года формируются комплексы, базовое недоверие к миру и невротический страх разочаровать свою мать, который впоследствии преследует таких «гвоздей» всю жизнь, вынуждая врать, притворяться и жить двойной жизнью, в которой две версии себя – одна реальная, а другая «для мамы».
Скорее всего, у Юлечкиной мамы, которая лишь неосознанно повторяет программу собственной матери, – глубокий, запущенный невроз, но она не готова его признать и заняться психотерапией.
Для псевдосильных женщин психотерапевт – это вообще удар по эго. Обращение к врачу считается слабостью.
А до пенсии жить в плену детских страхов, жить жизнью «приемлемой» вместо жизни счастливой, каждый день насиловать себя и растить в этой токсичной атмосфере детей – наоборот, силой.
«У тебя нет хорошего иммунолога? Катька болеет каждый месяц». Катька, мама которой ищет иммунолога, учится во втором классе и занята с 9 утра до 9 вечера. Как и Ванечка, она не гуляет в будние дни (в выходные – если повезет и «пронесет» с театром), не смотрит мультики, не играет и не «бесится» – потому что все это бессмысленная трата времени и называется «слоняться без дела». У старшей сестры Кати, которая давно выросла, психологические проблемы так прогрессируют, что уже заметны даже тем, кто ни одной книги по психологии не читал. Работа, отношения с мужчинами, семьей, друзьями – все для нее подвиг, все через усилия и жертвы, она живет как на войне, super woman, но пасаран. Все свои действия Катина сестра наполняет «героизмом», потому что только переживание себя «молодцом» хоть как–то держит на плаву ее самооценку. Для окружающих она все время занята (самый простой способ «возвеличить» себя в глазах других), но при этом испытывает хроническую усталость и всегда чем–то недовольна (салат невкусный, погода ужасная и т.д). С личной жизнью занавес. Как и большинство невротиков, девушка либо западает на подонков, которые рвут ей душу, либо позволяет за собой ухаживать положительным, но совершенно не интересным ей парням – в обоих случаях она жертва, а отношения вымученные.
Стоит ли говорить, что в детстве Ее ругали за четверки, загружали по уши, стыдили, ограничивали и тупо не слушали? «Так надо», «яйца курицу не учат», «не разочаровывай нас с папой», «ты же не хочешь быть, как все». И самое страшное – «сильные не плачут».
Катина мама, тем не менее, считает, что она все делала и делает правильно, и вопрос про иммунолога вместо совсем другого специалиста это ярко иллюстрирует. Простите, а Вам не кажется, что у вашей старшей дочери некоторые проблемы? Лицо – холодильная камера: какие проблемы? Руки–ноги есть, работа тоже, подружки имеются, в кино ходит, книжки читает. Где вы видите проблемы? И вообще, у МОЕЙ дочери не может быть проблем. И далее не вслух, а мысленно: «А если и есть, мы ни вам, никому другому про них не скажем, потому что иметь проблемы стыдно, проблемы у слабаков и двоечников, а у нас, отличниц, все на высоте и КАК ПРИНЯТО». Вспоминаются строчки из песни Шнура – «У меня, как обычно, все отлично, мои корабли уходят в запой».
Помимо желания реализовать через детей свои амбиции и наполнить «детским» досугом свою собственную жизнь, «кружковых» мам часто объединяет неумение и нежелание давать детям нежность и тепло, необходимые им на физическом уровне.
И бесконечная занятость ребенка только усугубляет проблему – в ежедневной суете не до «телячьих нежностей».
«Ну что ты опять копаешься с этой курткой? Сейчас опоздаем на ритмику!», «Не хватайся за меня, ты уже большая», «Какое «поваляемся», когда у тебя портфель не собран?», «Не прыгай на мне, лучше почитай», «Мне некогда с тобой лежать, надо собрать твою сумку на танцы», «Завтра пообнимаемся, сейчас важно повторить английский». Наступает завтра: «Ну что ты опять копаешься с этой курткой? Сейчас опоздаем на ритмику!». И так каждый день.
А теперь попытаемся представить, что систематически чувствует в этом «кружковом» аду ребенок, и какие мысли следуют за его чувствами: «Я ей не нужен», «Я полный дурак, что никак не могу застегнуть эту куртку», «Для нее английский важнее меня», «Она меня не любит. Ну, и пожалуйста, я тоже не буду никого любить», «Вся жизнь – это вонючая ритмика, ненавижу эти кружки».
Кстати, полное нежелание заниматься чем бы то ни было во взрослом возрасте – частое явление для перегруженных с детства детей.
Многие такие мальчики годами «дрейфуют» на «удобной» работе, а девочки стремятся скорее «ускользнуть» в брак или жить хоть с кем, главное, уйти, наконец, из–под материнского контроля.
Самый известный российский психолог Михаил Лабковский, на лекции которого сегодня люди приходят тысячами, считает, что каждому ребенку нужно от двух до четырех часов СВОБОДНОГО времени в день. Он же придерживается мнения, что у ребенка не надо проверять уроки, а в общении с подростком избегать вопросов про школу. Лев Семенович Выготский, выдающийся психолог 20 века и автор признанных работ по когнитивному развитию ребенка, еще 80 лет назад установил, что детское развитие имеет сложную организацию во времени: свой ритм, который не совпадает с ритмом времени, и свой ритм, который меняется в разные годы жизни. Просто и понятно об этом говорит в Тутта Ларсен, мама троих детей и создательница Tutta TV: «Родители не понимают, что у организма маленького человека колоссальное количество задач до 7 лет: когнитивных, физиологических, социальных, психоневрологических. За 7 лет человек должен пройти эволюцию.
И вот у него, например, сейчас развивается полушарие, отвечающее за двигательную активность, а мама ему в этот момент – английский язык, рисование. Детский мозг зависает: недоделав ту функцию, которую он начал осваивать, пытается освоить новую, которая сейчас ему не совсем нужна. В итоге обе функции в провале».
Тот же Выготский доказал, что развитие – это цепь качественных изменений. Ребенок не просто маленький взрослый, который меньше знает или меньше умеет, а существо, обладающее качественно отличной психикой.
И когда мы требуем от этого существа того, на что оно пока не способно – застегнуть «сложный» замок, аккуратно рисовать, выучить в 6 лет таблицу умножения, которую проходят в третьем классе, – мы эту психику травмируем.
В рамках фестиваля «Монтессори Весна–2016» известный российский психолог и педагог Людмила Петрановская касается проблемы раннего развития с другой стороны, со стороны возможных последствий «затюкивания» обучением: «....Но приходят и другие дети, которые уже от взрослых ничего хорошего не ждут. И это необязательно дети из неблагополучных социальных слоев, которых кинули или у которых папа алкоголик. Это могут быть дети, которых до встречи с Вами настолько затюкали родители на предмет обучения и развития, что для них сама ситуация обучения по сути стрессовая, т.е. Вы еще рот не успели открыть, ничего еще не успели предложить и показать, а он уже ждет от вас осуждения, оценки, наказание. Он ожидает, что сама ситуация будет для него некомфортная. И родители, к сожалению, часто сами не понимают, как они это делают. Есть такие, которые считают, что так и надо: что нечего расслабляться, что нужно, чтобы с самого начала ребенок знал, что жизнь не малина, что учиться надо, стиснув зубы и грызя гранит науки».
О похожем говорит Татьяна Волосовец, доктор педагогических наук, директор ФГНУ «Институт психолого–педагогических проблем детства» РАО, в статье «Эксперты выступают против сверхраннего обучения детей чтению и письму»:
«…Врачи сейчас наблюдают общее снижение состояния здоровья у детей, которые живут в очень тяжелом режиме – ходят и на занятия по английскому языку, и на спортивные секции, и на занятия по живописи, и еще куда–нибудь, куда придумают родители. Потом дети приходят в 9 часов вечера домой и падают от усталости. Это приводит и к общесоматическим заболеваниям, и к неврозам и к уничтожению мотивации к обучению как таковой, так как он приходит в первый класс и не хочет учиться, и уже не может учиться».
Профессор МГУ, психолог с 60–летним стажем Юлия Борисовна Гиппенрейтер уверена, что детям необходимо давать ИГРАТЬ и СВОБОДНО развиваться, «деликатно обращаться с его миром фантазии и воображения; знать, что в нем нередко вынашиваются мечты о будущем и своем предназначении» (из книги «Эти дети. Кто они? »). Кроме того, полностью заполнять время малыша по мнению Гиппенрейтер – значит приучить его к собственной пассивности. В будущем ему будет сложно занимать себя самому и, скорее всего, он так и будет рассчитывать на все организующую маму.
Если же говорить о наших родительских амбициях и попытках вырастить «маленького гения», то давайте признаем: кружки – это знания, опыт, иногда развлечения, но не способ слепить «успешного» человека. Говоря об успешных, я имею в виду не затюканных карьеристов, которые и в 40 лет продолжают радовать маму. И не о менеджерах среднего звена, каждый понедельник желающих начальнику (затюканному карьеристу) гореть в аду. И не о девочках, «удачно» вышедших замуж за «правильных», но не любимых. Те, кто внешне выглядят благополучными – ездят на хорошей машине, живут в своей квартире, носят дорогие вещи и т.д, – но каждую пятницу почему–то напиваются в хлам, не являются успешными. Желание нажраться (водкой или тортом, неважно), постоянное внутреннее напряжение, бегство «в работу» или любое другое фанатичное увлечение – признаки неврозов, не имеющих ничего общего с успехом.
А кто же тогда успешные? Исключительно владельцы собственного бизнеса? Богатые жены, с утра до вечера сидящие в ассане? Или, может быть, эльфы, которым только и надо, что смотреть на закат?
Успешны те, кто принимают и любят себя такими, какие они есть. Такие люди воспринимают жизнь как веселое приключение, а не войну, на которой надо что–то кому–то доказывать и все время побеждать.
Они не зависят от общественного мнения (да и вообще ни от кого не зависят), не делят свое время на работу и жизнь, потому что занимаются только тем, что им на самом деле интересно и к чему есть талант. Они не живут с нелюбимыми, никому не приносят себя в жертву и не ждут того же от других. Они могут быть и карьеристами, и менеджерами, и эльфами – но счастливыми, гармоничными, позитивными, полными светлой энергии и уверенности в себе. Можно ли стать таким человеком, носясь из кружка в кружок, сегодня фехтуя, а завтра рисуя, в суете и постоянном контроле, не имея ни времени, ни возможности задуматься о своих истинных способностях и желаниях? Основа успеха – это здоровая любовь к себе, здоровая самооценка. Научить ей в кружке невозможно. Но можно заложить основу для этого в семье, дав ребенку чувство защищенности, нужности и важности его в этом мире, признавая в нем личность и уважая его желания. Что не исключает ни английского, ни самбо – если они на самом деле интересны малышу и присутствуют как фон, а не как основа.
Половина (или даже больше) мам, прочитав эту статью, подбоченятся и пойдут в атаку: «Ничего, я вот ходила в пять кружков и выросла достойным человеком!». «Да я бы счастлива была, если бы мои родители в детстве дали мне такие возможности!», «А если моему ребенку все это нравится?».
Первое – хорошо, когда психика крепче, чем у среднестатистического большинства. И плохо, если мы просто не можем смириться с собственным украденным детством, а потому наделяем его сверх–смыслом, страдаем нарциссизмом и все еще зависим от мамы.
Второе – хорошо, если мы даем ребенку то, что ему на самом деле нравится и рассчитываем при этом его возможности. И плохо, если просто пичкаем его тем, что не дополучили сами.
Третье – знать, что на самом деле нравится ребенку, мы можем в том случае, если между нами близкие, теплые отношения, основанные на доверии и уважении.
Если ребенок открыто не бастует, это еще не значит, что его все устраивает.
Он может бояться нас расстроить, бояться «быть плохим» и просто бояться родителей. И принимая его «покорность», мы способствуем тому, чтобы из него вырос забитый, тревожный и не умеющий говорить «нет» человек. Может, этот человек и будет хорошо играть на скрипке, но ноги об него вытрут все, кому не лень.
Ситуация, в которой ребенок охотно ходит на занятия только потому, что за это получает все желаемое – от мультиков до игрушек, т.е попросту состоит с родителями в сделке, ничем не лучше. Это верный способ вырастить избалованного эгоиста, манипулятора и приспособленца.
И, наконец, то, о чем повально забываем мы все: ребенок – НЕ наше продолжение, а отдельная личность, со своими чертами и особенностями, личность, которая может быть совсем на нас не похожа. Это уникальный набор генов, отдельная страна, которая имеет свой неповторимый климат уже от рождения.
Мы вынашиваем наших детей и даем им жизнь, но можем ли мы приписывать себе несоизмеримо большее – авторство их жизни и выбор пути?
Ребенок – не наш проект, и тот, кто на самом деле его «спроектировал» знает лучше в чем его предназначение, потому что УЖЕ дал ему те или иные способности. А каких–то не дал – как бы маме не хотелось сделать из него великого пианиста или фехтовальщика. «Как жаль, что Оля бросила скрипку», – вздыхает мама 17–летней Оли, здоровой, румяной девицы, начисто лишенной слуха, равнодушной к музыке и выбравшей профессию повара. Я содрогаюсь, вспоминая былые Олины скрипичные концерты, откусываю третий приготовленный ей блин (божественно!) и радуюсь, что ее мама – не из категории бульдозеров. Хорошо, что она просто тихо сокрушается о скрипке, а ведь могла сказать «Какой еще повар? Выброси эти глупости из головы. Только Гнесинка и говорить тут не о чем». А еще вот это, коронное – «потом еще спасибо мне скажешь». И, конечно, повсеместное «Я же тебе говорила! ». Бесспорно, констатация своей великой проницательности стоит того, чтобы человек почувствовал себя полным лохом, не послушавшемся маму. Увы, страшное большинство родителей упиваются таким авторитетом и действительно считают победой, если уже взрослые дети как минимум бегут к ним советоваться по каждому поводу, а как максимум и вовсе «доверяют» принятие важных решений в своей жизни.
Виноваты ли мамы, слишком сильно увлеченные «развитием» детей, в своем не адекватном восприятии возможностей ребенка? Нет, ведь их с высокой долей вероятности тоже не «согрели» в детстве, у них свои комплексы и травмы, часто неосознанные, глубоко запрятанные, неведомые им самим. У каждого из нас есть такие тайны, нанесенные кем-то раны той или иной глубины. Мы не можем переписать собственное детство и в одночасье стать другими людьми. Но мы можем НАЧАТЬ меняться, осознав, что не хотим делать маленького, зависящего от нас человека жертвой собственных неврозов. Мы можем посмотреть на родительство не как на тяжелый труд, а как на особенное творчество, радость и опыт ни с чем несравнимого взаимодействия.
Наконец, только от нас зависит – хотеть нам обрести в ребенке по–настоящему близкого человека, друга и соратника на всю жизнь или просто послушного подчиненного, который «уволится», едва достигнув 18-ти.
Работая над этой статьей, я не надеялась перевернуть мир или чьи-то представления о воспитании. Каждый из нас делает свой выбор сам, и никто не вправе никого учить. Но если хотя бы одна мама вместо очередного кружка поиграет с ребенком в догонялки, соберет осенние листья или просто полежит рядом, крепко обнявшись, значит все эти буквы не зря.