Владелец и директор по развитию клиники пластической хирургии и косметологии «Время Красоты» Яна Лапутина — о пути в бьюти-индустрии, женском лидерстве и запросах пациентов.
В индустрии красоты Яна Лапутина оказалась не случайно: пять поколений ее семьи — врачи, а ее отец — Евгений Лапутин — выдающийся пластический хирург начала 2000-х, разработавший уникальные методики по коррекции возрастных изменений. Однако по стопам родителя она не пошла, предпочтя карьеру журналиста и телеведущей.
В 2011 году вместе с мужем, тоже пластическим хирургом, Отари Гогиберидзе, она открыла клинику пластической хирургии и косметологии «Время Красоты», которая вот уже 15-й год работает в самом центре Москвы, на Моховой улице. В интервью BeautyHack Яна Лапутина рассказала, в чем видит свою миссию как предпринимателя, какие тренды прослеживаются в сфере эстетической медицины и что значит быть женщиной-лидером сегодня.
О карьерном пути
Как вы пришли в индустрию косметологии и пластической хирургии?
Мой путь в эту сферу начался задолго до того, как я приняла решение заниматься бизнесом в области эстетической медицины. Мой отец, Евгений Лапутин, был одним из самых известных и уважаемых пластических хирургов своего времени. Он более 20 лет посвятил практике и развитию отрасли, став по праву одним из основоположников современной пластической хирургии в России — не только как врач, но и как человек, который активно занимался популяризацией профессии, внедрением новых методик и форматов общения с широкой аудиторией.
В 2005 году мы вместе вели телепрограмму «Время красоты» на телеканале «Домашний». Папа выступал в роли эксперта, я — в качестве ведущей. Это был уникальный формат для своего времени: профессиональные советы, честный разговор о внешности и эстетике, вовлечение зрителя в сложные темы. К сожалению, в том же году его трагически не стало — он был убит.
После этой личной трагедии я осталась в медиа. Продолжила вести программы, связанные с пластической хирургией и косметологией. Уже тогда у меня был серьёзный опыт: с 16 лет я работала внештатным автором в журнале Vogue, писала статьи на тему красоты, брала интервью у ведущих специалистов.
В 2008 году я вышла замуж за пластического хирурга Отари Гогиберидзе, который участвовал в одной из моих телепередач. А в 2011 году мы приняли решение открыть собственную клинику. Именно тогда для меня начался новый этап: не журналистский, а управленческий и предпринимательский.
С тех пор я полностью сосредоточена на развитии клиники: занимаюсь стратегией, подбором и ростом врачей, совершенствованием клиентского опыта.
А у вас не было желания пойти по стопам отца?
Желание, безусловно, было. Я выросла в семье врачей — у нас пять поколений медиков, и с детства мне казалось, что иного пути, кроме медицины, просто не существует. Более того, я была уверена, что если и заниматься этой профессией, то именно хирургией.
Но в какой-то момент я трезво взглянула на ситуацию и поняла: в этой сфере меня неизбежно будут сравнивать с отцом. А он был не просто врачом, а выдающимся пластическим хирургом, признанным в профессиональном сообществе и любимым пациентами. И, как бы я ни старалась, превзойти его было бы невозможно. А быть даже чуть хуже отца — это уже проигрыш, по крайней мере, для моего характера. Поэтому, возможно, где-то сработали амбиции, где-то — тщеславие. Я не захотела быть в тени. Мне было важно выстроить свой путь.
О роли руководителя
Как вы видите свою миссию в предпринимательстве в эстетической медицине?
На сегодняшний день наша клиника существует уже 14 лет. За это время многое изменилось — и внутри отрасли, и в стране в целом. Мы постоянно адаптируемся к экономическим и политическим реалиям, которые напрямую влияют на медицинский бизнес. Рынок стал крайне перенасыщен: предложений много, и далеко не все из них соответствуют высоким стандартам. Появился и активно развивается серый сегмент, который сбивает цены, разрушает представление о качестве и мешает формированию здоровой конкуренции.
В этой ситуации наша основная задача — переосмысливать ключевые принципы работы и заново объяснять пациенту, почему качество должно стоить своих денег. Почему важно обращаться именно в клинику с постоянным штатом врачей, а не в арендованные помещения, куда специалисты приходят «гастролировать» на день-два. Почему важно, чтобы процедуры проводились на сертифицированном оборудовании, с официально завезёнными препаратами и полной юридической и медицинской ответственностью.
Один из наших фокусов сегодня — просвещение. Мы стараемся наглядно показывать, какие риски несут в себе услуги в непрофильных учреждениях или от сомнительных специалистов. Второе важное направление — это повышение уровня заботы и сервиса. Мы много инвестируем в обучение наших врачей, развиваем внутренние стандарты, следим за тем, чтобы каждый пациент чувствовал, что находится в руках профессионалов не только с точки зрения техники, но и с точки зрения отношения.
Так что, да — моя миссия по-прежнему заключается в том, чтобы формировать и удерживать высокий, можно сказать, «золотой» стандарт услуг. И, наверное, эта установка была со мной всегда: я всегда боролась за безупречное качество. Не за громкие обещания, а за реальные, предсказуемо высокие результаты и ответственность за них.
Вы управляли клиникой совместно с одним из самых известных хирургов страны. Как изменилась ваша роль после его ухода?
В 2023 году мой муж, Отари Теймуразович Гогиберидзе, скончался от последствий ковида. И с этого момента я полностью взяла на себя управление клиникой. Это было и эмоциональное, и организационное потрясение. Мы потеряли не только любимого человека и сооснователя проекта — мы потеряли ведущего хирурга, на которого шли люди, занимали очередь на годы вперёд. Он был настоящей звездой — и по уровню мастерства, и по масштабу личности.
Таких специалистов нельзя нанять. Их можно только вырастить. Именно этим я сейчас и занимаюсь: мы продолжаем развивать клинику, опираясь на тех учеников и коллег, которых он успел воспитать. Они прекрасно знают его хирургические стандарты, уважают его подход и продолжают работать в рамках этой профессиональной школы. Но, конечно, заменить хирурга его масштаба невозможно — и я даже не ставлю перед собой такую задачу.
При этом я понимаю: если в клинику приходит уже состоявшаяся «звезда», она вряд ли почувствует себя здесь по-настоящему «дома» — слишком сильный след остался от прежнего лидера. Поэтому для меня сейчас важно формировать команду не просто сильных специалистов, а единомышленников, которые разделяют наши ценности, видение и уровень ответственности.
Что касается моей роли — формально она осталась прежней. Раньше у нас с мужем было чёткое разделение: он занимается хирургией, я — управлением, продвижением, финансами, стратегией. Врач не должен быть одновременно и бизнесменом: это два разных типа мышления. Там, где нужен холодный расчёт, хирург, по-настоящему преданный своему делу, будет думать о пациенте, а не о маржинальности. И наоборот.
Сейчас я продолжаю заниматься развитием клиники — от стратегического позиционирования до подбора специалистов. И да, я чувствую огромную ответственность — и перед наследием мужа, и перед всей командой, и перед пациентами.
До сих пор сильны гендерные стереотипы о женщине-руководителе, особенно когда дело касается принятия стратегических решений, управления мужским коллективом или переговоров на серьёзном уровне. Что для вас значит быть лидером в индустрии эстетической медицины?
Лично для меня это не вызов и не борьба — это естественная среда, в которой я давно и уверенно себя чувствую. Я не стремлюсь никому ничего доказывать. Моя задача — развивать клинику, формировать сильную команду, сохранять высокий уровень качества и делать так, чтобы каждый пациент чувствовал себя в надёжных руках.
При этом стоит понимать, что женщины в управлении клиниками — это не исключение, а очень распространённая история. Навскидку могу назвать как минимум пятерых своих подруг, которые тоже возглавляют успешные клиники. Но важно не путать внешнюю эстетику отрасли с её реальной внутренней сложностью. Многие женщины заходят в этот бизнес с ощущением, что это красиво, изящно, «про стиль». А на деле — это такой же сложный, выверенный, высокоответственный бизнес, как, например, управление заводом.
И часто к этому не готовы. Кажется, что всё будет легко и приятно, а потом сталкиваешься с логистикой, цифрами, рисками, кадровыми вопросами, медицинскими протоколами и репутационной уязвимостью. И вот тут начинается настоящая работа. Кто выдерживает — тот остаётся и растёт. Остальные понимают, что это не про глянец, а про систему, и уходят.
Как вы думаете, какими качествами должен обладать руководитель в вашей сфере?
Мне кажется — первое и главное — это интуиция. Ты можешь не знать до конца, как именно всё получится, можешь даже чего-то бояться, но важно не застревать в этом страхе. Нужно уметь принимать решения и брать за них ответственность.
Даже если решение в итоге окажется неидеальным — ты должен верить, что всё равно найдёшь способ его скорректировать. Потому что плохое решение лучше, чем его отсутствие. Здесь нет времени на бесконечные сомнения, особенно в такой живой и подвижной отрасли, как эстетическая медицина.
Всё остальное можно наработать: опыт, цифры, процессы. Но внутреннее чутьё и готовность идти вперёд даже в сложной ситуации — это основа.
Можете ли рассказать о главных ошибках, с которыми столкнулись — особенно в части работы с командой и врачами?
Главная — это слишком большое доверие людям. Нужно помнить, что любой врач будет искать место, где ему лучше, и если сегодня он говорит вам, что вы лучший руководитель и целует руки, завтра вполне может подрабатывать в другой клинике. Человеческая природа такова — люди стараются усидеть на двух стульях.
Как у Высоцкого: «Я не верю судьбе, а себе — ещё меньше». Никому нельзя полностью доверять. Как с этим жить и избежать проблем? Просто принять, что такие ситуации могут быть, и всегда быть готовым заменить человека. К сожалению, человеческая жадность иногда заставляет забывать о профессиональной этике и думать, что можно заработать все деньги на свете.
Если бы вы запускали клинику заново в 2025 году, с чего бы начали?
Я бы начала с веры в себя и понимания, что всё обязательно получится. Всё остальное приходит с опытом.
О трендах в пластической хирургии и косметологии
Как изменился запрос пациентов? Какие операции и процедуры востребованы сейчас, что ушло в прошлое, а что, наоборот, вышло на первый план?
Сейчас чётко прослеживается тренд на синергию пластической хирургии и косметологии. Если раньше это были два параллельных мира, то сегодня — это единая система. Когда хирург и косметолог работают как команда, результат получается гораздо более выраженным, гармоничным и стойким. Это, пожалуй, главный вектор последних лет.
Аппаратная косметология сегодня занимает около 40–45% рынка — и это не случайно. Совмещение аппаратных и инъекционными методик даёт очень мощный эффект. А если к этому ещё грамотно подключается хирургия — мы получаем пролонгированный, эстетически выверенный результат.
Кроме того, пациенты стали гораздо более рациональными. Они умеют считать деньги и понимают, где вложение действительно работает на результат. В клинике нашего уровня уже практически нет запросов на разовые бесполезные процедуры, например, мезотерапию. Люди приходят за стратегией: они хотят понимать, как будет меняться их лицо, что и в какой момент нужно подключать, как совместить нехирургические и хирургические методы, чтобы не переделывать и не начинать сначала каждые два года.
Вы упомянули бесполезные процедуры. Какие услуги на рынке действительно не работают или, по крайней мере, переоценены?
Я бы не стала говорить, что какие-то методики совсем не работают — просто нужно чётко понимать их реальный эффект и целесообразность. Когда я называю мезотерапию «бесполезной», я имею в виду именно то, что в современных условиях она во многом устарела. Это не тот вау-эффект, за которым сегодня идут в клинику.
По сути, мезотерапия — это лёгкое улучшение качества кожи. Но такой же результат можно получить в домашних условиях: с помощью роллеров, микроигольчатых девайсов, правильно подобранного ухода и регулярности. То есть технология неплохая сама по себе, но она не даёт тех глубинных изменений, которых сейчас ждёт пациент. Поэтому — если можно получить похожий эффект дома, зачем тратить время и деньги в клинике?
Другой момент: я всегда говорю, что в бьюти-индустрии нужно быть реалистом. Нужно понимать, что «дёшево» и «эффективно» — это практически всегда несовместимые вещи. И моя задача как управленца — делать так, чтобы в нашей клинике не продавались пустые обещания. Только то, что действительно работает и даёт прогнозируемый эффект.
Какие сдвиги вы видите в пластической хирургии и косметологии в 2025 году?
Если говорить о пластической хирургии, то кардинальных изменений пока не предвидится. Есть, конечно, тренды, которые задаёт, например, знаменитая семья Кардашьян — фигура песочные часы, пышные формы, большие ягодицы. Это скорее мода, которая влияет на запросы пациентов. Но сама суть хирургии остаётся прежней — у нас всё ещё две руки, две ноги, наши ткани заживают по биологическим законам, и пока нанороботы — это больше фантастика из области высоких технологий научной медицины.
Вместо революций в технике мы видим постепенное совершенствование: улучшается качество нитей и шовных материалов, развиваются импланты, появляются более безопасные препараты для анестезии. Всё это помогает хирургу работать лучше, но фундаментальные принципы и процессы остаются стабильными.
Что касается косметологии, здесь изменения более заметны и динамичны. Мы наблюдаем мощный всплеск интереса к корейским аппаратным технологиям — они активно завоёвывают рынок и предлагают эффективные решения.
Плюс развивается превентивная медицина. Большое внимание уделяется пептидной и экзотомальной терапии и всему, что связано с метаболизмом клеток, состоянием митохондрий и общим оздоровлением на клеточном уровне. Это не просто борьба с видимыми признаками старения, а глубокая профилактика и поддержка здоровья кожи и организма в целом.
Мне кажется, что сегодня, опираясь на заявления Всемирной организации здравоохранения, мы всё больше начинаем воспринимать старение не как неизбежное состояние, а как заболевание — с которым можно и нужно бороться системно. И системная медицина будет делать всё возможное, чтобы не просто продлить жизнь, но максимально отодвинуть момент серьёзных возрастных изменений и болезней.
А может ли пластическая хирургия со временем потерять актуальность из-за роста аппаратной косметологии?
Честно говоря, я пока не вижу, как без участия пластического хирурга можно сделать пластику носа, живота, груди или ягодиц, поэтому полностью исчезновения пластической хирургии я не допускаю.
Однако вполне вероятно, что некоторые сегменты хирургии будут уходить с рынка, потому что часть проблем можно будет решать более щадящими методами — инъекционной и аппаратной косметологией. Этот сегмент развивается очень активно, и у нас появляется всё больше возможностей закрывать эстетические потребности без операционного вмешательства.
Например, раньше круговая подтяжка лица была очень популярна — женщины после 50 обязательно рассматривали её как основной способ омоложения. Сегодня этот процент значительно снижается. Почему? Потому что появились такие аппараты, как Термаж, Ультраформер и Альтера, которые работают на разных уровнях кожи и тканей, эффективно подтягивают и омолаживают лицо.
В итоге, если раньше женщине в 45–50 лет нужно было делать хирургическую подтяжку, то сейчас она может отложить операцию или вовсе отказаться от неё в пользу современных безоперационных технологий.
Вы замечаете тренд на отказ от хирургического и косметологического вмешательства?
Если честно, я замечаю отказ от процедур чаще всего тогда, когда у женщины просто нет финансовых возможностей. Потому что когда есть средства — обычно женщина ни в чем себе не отказывает. Конечно, есть люди, которые сознательно выбирают стареть естественно — например, Брижит Бордо, и это их личный выбор, который заслуживает уважения. Для меня же важна идея стареть красиво.
Можно это сравнить с выбором украшений: кто-то носит кольца с блошиного рынка или из недорогого магазина, а кто-то выбирает Cartier. И это абсолютно нормально. Иногда человек не готов признаться себе в том, что не может позволить себе что-то дорогое прямо сейчас — но это не значит, что он отказывается от этого как от идеи. Точно так же и с уходом за собой — это вопрос ресурсов, приоритетов и внутреннего отношения.
То есть вы считаете, что спрос на антиэйдж, хирургию и косметологию не упадёт? Даже с учётом всех трендов на естественность?
Безусловно. Когда у женщины есть деньги, она всегда будет стремиться выглядеть красиво и ухоженно. Ещё в 2008 году было исследование, в котором множество российских женщин говорили, что могут отказаться даже от хлеба или колготок, но никогда не от помады или хорошего шампуня — потому что внешний вид для них всегда на первом месте. Например, сейчас я отдыхаю во Франции и вижу, что самые красивые женщины, без сомнения, русские.
А у вас есть наблюдения, как меняется представление о красоте у женщин с возрастом?
Мне кажется, что с возрастом мы всё больше принимаем свои особенности — это первое. А второе — начинаем относиться к своей внешности с гораздо большей осознанностью.
Вот, например, моя 14-летняя дочка периодически делает стилеты и красит ногти в цвета, которые в мои 42 кажутся совершенно непонятными. Наверное, это просто разница поколений — я из старой школы. Со временем она перейдёт к более классическому французскому маникюру, затем — к другой эстетике, будет по-другому укладывать волосы, выбирать одежду — более зрелую, гармоничную, соответствующую её внутреннему состоянию. И это естественный процесс.
Мне кажется, миссия женщины — принимать себя в любом возрасте, и в то же время не отказываться от того, какой ей хочется быть. Хочешь красить ногти в яркие, странные цвета — делай. Это нормально, потому что красота — это в первую очередь про свободу выбора и комфорт с самим собой.
К тому же с возрастом приходит понимание, что красота — это не только внешность, но и гармония, уверенность и энергия. Женщины начинают больше ценить здоровый образ жизни, уход за собой не только снаружи, но и изнутри. И это отражается в том, как они выглядят и как себя чувствуют.
И ещё — с возрастом исчезает потребность соответствовать каким-то навязанным стандартам. Каждая женщина начинает создавать свой уникальный стиль и выражать себя через внешность по-своему. И это прекрасно — потому что истинная красота всегда индивидуальна.
Можно ли выделить операции или процедуры, которые особенно востребованы у женщин разных возрастных групп? Например, где-то антиэйдж, а где-то борьба с другими проблемами?
В целом всё довольно просто и понятно. До 35 лет чаще всего женщины обращаются за пластикой носа или груди — это период, когда хочется улучшить пропорции, подчеркнуть формы. После 35 акценты смещаются — больше внимания уделяется телу и лицу, а именно коррекции возрастных изменений, подтяжкам, омоложению, борьбе с потерей упругости и так далее.
Но при этом надо помнить, что все люди очень разные. Никогда не стоит пытаться подогнать их под один какой-то стереотип или шаблон. Кто-то в 40 лет может делать ринопластику или увеличивать грудь, а кто-то и в 25 обращается за процедурами омоложения. Важно учитывать индивидуальные желания и особенности каждой женщины.
Поэтому задача врача и клиники — не просто ориентироваться на возраст, а внимательно слушать пациента, понимать его потребности и предлагать максимально персонализированные решения. Только так можно добиться действительно хорошего и естественного результата.