Специальный корреспондент BeautyHack Мур Соболева три недели назад впервые в жизни прошла ботулинотерапию. Ну и как оно?
Мне 34 года, из них как минимум 7 я живу с морщинами на лбу. Я так точно помню потому, что они появились во время страшного московского смога 2010 года. Морщины случались со мной раньше, поскольку у меня тонкая сухая кожа, но тут они никуда не ушли ни после увлажняющей маски, ни после смены ухода. И все эти семь лет мой лоб меня бесил. Я спокойно отношусь к морщинам в целом и к собственным в частности — носогубные складки, например, сопровождают меня примерно столько, сколько я себя помню — но вот эти противные заломы, в которые со временем стал отвратительно забиваться тональный крем, меня ужасно раздражали.
В какой-то момент я поняла, что инвазий не избежать — но тянула с ними до последнего. Я ужасно боюсь боли, я ненавижу уколы, и идея страдать во имя красоты мне, мягко говоря, не близка: косметика мне нужна не для украшения себя, а для самовыражения, а здесь уж какое самовыражение? Годы, тем временем, шли, морщин меньше почему-то не становились. Но тут в жизни случилось несколько настоящих серьёзных бед, и мне, в общем, стало чем заняться помимо размышлений о старении кожи, так что я отодвинула эту историю подальше.
Когда я познакомилась с доктором Мариной Рябус, то после интервью, потупившись, попросила ее проконсультировать меня лично — что, мол, можно сделать с моим лицом? Я попросила разобраться именно со лбом — я ужасно боюсь ‘подсесть’ на процедуры, перестать быть собой и увидеть в зеркале Донателлу Версаче. Но подход Марины — комплексный: она не работает с какой-то отдельной проблемой, а смотрит на человека целиком. Поэтому, когда я улеглась на ее стол, оказалось, что колоть будут не только лоб, а примерно все.
В качестве препарата был выбран диспорт — одна из наиболее мягких вариаций ботокса. Вначале мне нанесли обезболивающий крем — инъекции ботулотоксина обычно проводят без обезболивания, но я расписала в красках, насколько я боюсь боли, так что мне решили провести анастезию. Меня попросили покривляться и разметили белым карандашом точки, куда будут колоть. Тогда и выяснилось, что это не только лоб и переносица, но и область над верхней губой (так, объяснили врачи, губа чуть приподнимется и перестанет подворачиваться внутрь при разговоре), и подбородок, и линия нижней челюсти (это должно сделать овал чётче). Марина и ее ассистенты заверили, что моя бесценная мимика (ее примеры на картинке выше) останется со мной, что дозы мне введут минимальные, и что лучше всего мне сейчас закрыть глаза и расслабиться.
Последнее, что я могу сделать, когда к моему лицу подносят шприц — это расслабиться, но ладно. Все оказалось куда быстрее и менее болезненно, чем я думала: каждый укол проводится настолько стремительно, что не успеваешь даже ойкнуть. Неприятнее всего колоть область над губой — тут я-таки успела довольно унизительно запищать — но в целом, все эти годы, планируя ботокс, я готовилась к более ощутимым страданиям. Когда меня умыли, оказалось, что папул на лице нет, и можно прямо сейчас краситься и ехать на встречу. Следы от уколов остались опять-таки над губой, но минимальные и такие, которые в два счета скрылись тональным средством. Анестезия отошла в течение часа.
Дальше было удивительно. Где-то через пять дней, встав утром, я поняла, что не могу почистить зубы и прополоскать рот привычным образом — нижняя губа не то чтобы не надувается, но надувается как-то не так, как обычно. Это было единственное неудобство, с которым я столкнулась в качестве побочного эффекта ботулинотерапии. Во всем остальном препарат ‘встал’ очень мягко.
Изменения происходили постепенно. Мое лицо так и не ощутило, что оно заморожено, но примерно через неделю я поняла, что гораздо лучше выгляжу по утрам — да, усталой, заспанной, какой угодно, но не так, как будто я позавчера умерла (а именно так я и выглядела последние месяцы в любое время суток). А через полторы недели я наконец увидела в зеркале то, чего даже не ожидала, но, конечно, хотела увидеть. Себя. Мое лицо стало таким, каким оно было года четыре назад — до того, как на меня свалились все тревоги и горести последних лет.
Подтянулся овал лица, губы стали симметричнее, ушла отечность, Разгладился лоб (но не до состояния манекена, как видно по этому маленькому ролику), смягчились носогубные складки. Даже область вокруг глаз, которая избежала инъекций, стала более гладкой и аккуратной. Но главное — ушло вот это выражение горя и истощения, которое замечали все мои друзья, даже те, кто не были в курсе последних событий в моей жизни.
Противники инвазий часто говорят, что косметология делает нас другими людьми, но мне эстетическая медицина вернула себя — без отпечатка тех страданий, что мне достались. Я смогла их пережить — а теперь их пережило и мое лицо. Мой опыт остался со мной, но моя внешность наконец адекватно отражает мое внутреннее состояние. Я победила.