Ксения Вагнер уже писала о том, и
Долго думала, писать ли здесь о психотерапии, которой занималась полтора года (и продолжаю сейчас). С одной стороны, я далека от личностной обнаженки и не люблю вещать о себе в рупор. С другой, психотерапия настолько изменила мою жизнь, сделала меня свободнее и счастливее, открыла мне двери, на которых прежде висели пудовые замки, что искренне хочется поделиться этим знанием с другими – и, возможно, быть полезной тем, кто мечется в норе тревог и заблуждений.
.jpg)
Я очень рада, что выбралась из такой норы – и увидела вокруг целый мир, всю палитру жизненных красок, вереницы дорог и мириады возможностей. Но чтобы найти выход, мне нужно было выбросить весь хлам, накопленный годами. И самым большим мусорным мешком на пути к выходу был мой страх. Страх всего. С детства, сколько себя помню, я боялась. За себя, за родителей, потом за мужа и детей, за друзей и даже подчиненных, засидевшихся в офисе допоздна. Боялась мелких неприятностей и глобальных катаклизмов, конфликтов реальных и гипотетических, людского хамства, агрессии, подлости, собственного несовершенства и т.д. Тревожность была обычным состоянием, в котором протекала моя жизнь. Если кто-то из близких долго не подходил к телефону, у меня скакало давление. Перед важными поездками кружилась голова. Я никогда не ездила с частниками, а метро в период терактов было моим персональным адом. Любой пьяный на улице виделся мне маньяком, любой бомж – больным смертельной болезнью, естественно, заразной, как грипп.
Когда у меня появились дети, все страхи автоматически удвоились. Любой детский прыщ казался вестником чего-то ужасного. И к собственному организму я тоже прислушивалась как фанатик.
В конце концов это дало свои плоды. Потому что мы притягиваем то, о чем размышляем. Я стала болеть. Обследования, анализы, таблетки, больницы – и снова страхи. А вдруг то? Или это? Конечно, что-то страшное и мучительное. Я стала ощущать тревогу физически – остро, почти до обмороков, болью в груди, ознобом и т.д. Она росла, как снежный ком, а я была где-то внутри этого кома, обездвиженная, ослабевшая и несчастная.
Не знаю, как в этот период от меня не сбежал муж и не отвернулись близкие. Я была мрачной тенью, голым нервом, сплошной депрессивной вибрацией. Но люди – и особенно мужчины – не любят мрак. Во мраке ничего не растет, включая отношения. Чтобы жить, нужен свет – внешний и внутренний.
В какой-то момент страх достиг своего пика. Я потеряла способность чувствовать все остальное. Снежный ком остановился на краю пропасти. И тогда что-то произошло. Я поняла, что либо должна выбраться из кома, либо сорвусь вниз.
Я до сих пор не знаю, как именно совершила душевное движение, разрушившее ком. Но в один особенно тяжелый и отравленный страхом день я вдруг осознала: чему быть, того не миновать. Всю свою жизнь я испытывала перед этой фразой священный трепет. Принимать ее – значит принимать смерть. Мириться с вероятностью того, что в любую минуту все может оборваться. Но на самом деле так и есть. Невозможно контролировать все на свете – есть то, что не зависит от нас. У каждого свой час и свой путь, и только мы сами выбираем как его пройти. Можно тратить драгоценные годы на страх, отравляя себя и близких, обессмысливая собственное существование и медленно сходя с ума. А можно плыть по течению, ведя свой корабль вперед при любой погоде. Ловить ветер перемен, веря в лучшее. Наслаждаться сегодняшним днем, который никогда не повторится – и стремиться наполнить его всей доступной тебе радостью.
.jpg)
В психотерапии даже есть такой прием: каждые 60 минут задавать себе вопрос «где моя радость этого часа?» Это может быть чашка кофе или эсэмэска подруге, что-то совсем маленькое и быстрое, но от этого не менее ценное и приятное. Наполняющее смыслом и счастьем каждый день.
В психотерапии постоянный страх, что с тобой случится что-то плохое, называется базовым недоверием к миру. Оно формируется в детстве, как правило, при неблагополучных обстоятельствах или ввиду того, что один из родителей слишком тревожный. Ребенок с ранних лет копирует родительские модели – и если мама или папа все время чего-то боятся, то и ребенок делает то же самое. Это знание тоже помогло мне разрубить оковы страха. Я мама уже двоих маленьких людей – и не хочу, чтобы они жили в плену упущенных возможностей. Потому что страх не только лишает нас способности быть счастливыми, но и тормозит на пути к свершениям. Когда я сказала своему психотерапевту, что «отдалась на волю судьбы», она ответила: «Фатализм – неотъемлемая часть зрелой личности». Это не значит, что надо ходить по краю или бросаться в омут с головой. Но это значит – как минимум – не бояться заранее того, что не произошло.
.jpg)
Хочу ли я, чтобы и мои дети со временем стали зрелыми личностями? Конечно, хочу. Только мать, ослепленная эгоизмом, под видом псевдо-заботы мечтает привязать к себе детей до глубокой старости (страх, к слову, для этого отличный инструмент). Я хочу, чтобы они росли самостоятельными, свободными и счастливыми. Поэтому против базового недоверия в нашей семье теперь принята мантра – «мир достоин того, чтобы ему доверять». Я произношу эту фразу каждый раз, когда страх пытается напомнить о себе – и она работает. Вместе со второй – за роль трусишки у жизни слишком низкий гонорар.