Удар по печени

Можно страдать по тому, что ушло и никогда не вернется. Но лучше все-таки не страдать. На эту тему рассуждает колумнист BeautyHack Татьяна Якимова.

На днях случился в моей жизни такой диалог.

Все началось с того, что красивая пятидесятилетняя женщина  сказала страшную фразу: «Каждый раз, когда я вижу какую-то юную красотку с оголенным животом, то чувствую удар по печени».

Я попыталась перевести все в шутку: «Да ладно, кого сейчас встретишь с голым пузом? Зима на дворе!».

Но она не поддалась.

Посмотрела на меня полужалостливо, полугорестно.

– Чего ты бодришься, Якимова? Еще скажи, что не хочешь вернуть свой двадцатилетний живот!

Я (с улыбкой):

– Не хочу. Его только верни – еще что-нибудь подтянется.

Обида на мир, например. Или сопли из-за ерунды. У меня в 20 лет все в комплекте было. Как обида прошла и сопли кончились – живот постарел. Баш на баш.

Она (назидательно):

– Современные девочки не плачут из-за ерунды. Они вообще совершенны, ты заметила? Тело подростка, а мозги взрослой женщины. И мир у их ног!

Я (задумчиво):

– Ну и круто, наверное. А тебе какая беда от этого?

Она (с горечью):

– Потому что мы такими уже никогда не будем! Мы все профигашили. Всю свою юность.

Когда я поняла, как правильно обращаться с мужчинами, как правильно строить жизнь – у меня уже были 33 складки на талии и целлюлит. И морщины вокруг глаз.

Я (с любопытством):

– Тридцать три складки?? Покажи!

Она (с раздражением):

– Господи, ты меня заколебала.

Я (снова задумчиво):

– Да чем тебе целлюлит мешает строить жизнь? И кстати. У меня морщин больше, чем у тебя, а я так и не поняла, как обращаться с мужчинами. И что?

Она (снова с горечью):

– Ничего. У нас с тобой – ни-че-го.

Я (хихикая):

– Конечно, ничего. Ты не в моем вкусе, гыгыгы.

Она (задумчиво):

– Слушай, ладно, я уважаю твою позицию.

Я тоже часто смеюсь, чтобы не заплакать. Потому что ничего другого нам не остается.

Я (с удивлением):

– Ну почему же не остается?  Иногда можно заплакать, чтобы не засмеяться.

Она (с раздражением):

–Господиииии. Даже если ты сейчас будешь доказывать, что не отдашь полжизни за двадцатилетний живот, – я тебе не поверю.

Я (уже тоже с раздражением):

–Ты вообще во что меня сейчас пытаешься втянуть? В реквием по мечте? Были когда-то и мы рысаками? Я пас.

Она (с горечью):

– И я пас. Мы обе пас. Перед ними.

Я (хихикая):

– Перед животами?

Она (с раздражением):

– Перед этими девчонками!

Я (задумчиво):

– Нуу... Аааа... вообще, конечно, животы у них потрясающие. Еще коленки. Видела, какие у них коленки? Вот я тебе сейчас мою любимую Джиджи Хадид нагуглю, ты зарыдаешь! А предплечья? Это же совершенство. А шеи???

Она (с крайним раздражением):

– И сейчас ты скажешь, что тебе плевать, зато мы у них выигрываем умом! Ахахах, какое утешение.

Я (ни с чем) 

– Не скажу. Я вообще на эту тему говорить не буду. Она не моя.

Выигрываем-шмыигрываем...

Трудно объяснить что-то на удмуртском языке, если человек понимает только хинди.

Но если чужие молодые животы причиняют женщине боль, то пора к психотерапевту, наверное.

Или в монастырь.

Или туда, где все закутанные ходят круглый год.

А я на озере живу, у нас тут животов полно, с мая по сентябрь. Если все разглядывать – поплавать и не успеешь.

А зимой, конечно, нет ни одного.

Только сосед Гена моржует.

Завтра пойду, посмотрю, какой у него живот!

А если серьезно, то я порой завидую младенцам. Лежат себе, гугукают, улыбаются непонятно чему. Что у них в голове? Как они видят мир? Что чувствовали, когда рождались? Я никогда не узнаю. Они такие таинственные и непостижимые, что дух захватывает. У них такаая кожа… И такие ножки.. Я ведь тоже была такой 56 лет назад.

И короткие топы носила 30 с лишним лет назад.

Сейчас не ношу.

Нет у меня такого живота, чтоб показывать.

У меня много чего нет. Все написать – трехтомник получится.

Ну и что?

Я люблю то, что есть.

Это так полезно для здоровья!